Выдающийся литовский художник Микалоюс Константинас Чюрлёнис интересовался математикой, химией, физикой,  проблемами  астрономии, гипотезами Канта и Лапласа о сотворении мира. Штудировал все произведения астронома Камилла Фламмариона.  

   Микалоюс Константинас Чюрленис был музыкантом, художником, поэтом. Мечта о синтезе искусств нашла воплощение в его творчестве. Чюрлёнис-музыкант и Чюрлёнис-художник находят в своей «музыкальной» живописи общий, гармонический язык, дополняют друг друга и, главное, достигают неведомой дотоле в истории искусства оригинальности: до Чюрлёниса мы не знали столь широкой и выразительной, говоря словами Горького, «музыкальной живописи». 
   Чюрлёнис — художник из будущего.  Он один из первых художников XX века, которые открыли путь Новой Красоты и провели туда, где творчество космическое соприкасается с земным, где человек-творец открывает дорогу к сотрудничеству с Высшим Миром. М. К. Чюрлёнис — удивительный мастер образа. Он считается родоначальником профессиональной литовской музыки и живописи.

  Его картины написаны в смешанной технике — акварелью и гуашью. Эта техника настолько хрупкая, что сами картины за столетие побывали лишь в нескольких крупнейших столицах мира — Токио, Париже, Берлине, Москве и Варшаве. В настоящее время оригиналы на передвижные выставки не отправляются.
 

Знаки Зодиака

Чюрлёнис шел по Млечному Пути.

Он увидал рожденье звездной бури.

И ангелы из золотой лазури

К его ногам пытались снизойти.

И говор волн, и рокот струн еще

В его ушах звучали наважденьем,

Но чей-то голос окрылил плечо,

Раздвинув мрак внезапным пробужденьем.

И он сошел зачем-то в этот мир,

И в заревах Любви и Созерцанья

Он повторил Искусством мирозданье

И созвал нас на свой богатый пир.

Павел Антокольский 

В

Allegro и Andante «Сонаты звёзд» художник хотел средствами своего искусства изобразить возникновение мира из хаоса. Allegro — это первичная стадия формирования Космоса, где зародилось множество планет, но ещё всё тонет в бесформенном тумане. В Andante всё успокоилось, формирование мира завершилось.





 
Чюрлёнис создал цикл картин «Сотворение мира», о котором писал: «Последний цикл "Сотворение Мира" не окончен; я думаю работать над ним всю жизнь... Это сотворение мира, но не нашего, библейского, а какого-то другого — фантастического. Мне хочется создать цикл, по меньшей мере из ста картин, не знаю, сделаю ли». Он успел создать только тринадцать. 

Сотворение мира

http://www.sibro.ru/news/section/220

Чюрленис 

    Слышу, что имя Чюрлёниса стало национальным именем в Литве, сделалось гордостью народа литовского. От души радуюсь этому. Каждое признание истинной ценности всех веков и народов должно быть приветствовано. Там, где ценят своих героев, творцов и тружеников, там возможно и светлое будущее. Довольно бывшего невежества, когда на разных путях истории мы видели, как попирались и оскорблялись лучшие человеческие достижения. Довольно невежественных отрицаний. Народ может жить лишь светлым допущением и утверждением. Когда постройка идет - все идет.

    Еще недавно было принято или осмеивать, или скептически пожимать плечами на все новое и необычное. Ох, уж эти скептики, которые в своих зачерствелых сердцах готовы придушить каждое молодое достижение. Если кто-то является в новой форме, то разве такое обновление уже должно стать уделом растерзания?

    Вспоминаем Ван Гога, пославшего своему домовладельцу в уплату за квартиру свое отрезанное ухо, как символ пресловутого Шейлоковского мясного вознаграждения. Вспоминаем, как Модильяни умер с голоду, и лишь этот потрясающий конец открыл доступ к общему признанию его произведений. Вспоминаю происходившую на наших глазах трагедию гениального Врубеля. Но сошел ли он с ума от всех тех жестоких несправедливостей, которыми невежественные дикари кололи и обжигали его возвышенное сознание?

    Трудна была земная стезя и Чюрлёниса. Он принес новое, одухотворенное, истинное творчество. Разве этого не достаточно, чтобы дикари, поносители и умалители не возмутились? В их запыленный обиход пытается войти нечто новое - разве не нужно принять самые зверские меры к ограждению их условного благополучия?
    Помню, с каким окаменелым скептицизмом четверть века назад во многих кругах были встречены произведения Чюрлёниса. Окаменелые сердца не могли быть тронуты ни торжественностью формы, ни гармонией возвышенно обдуманных тонов, ни прекрасною мыслью, которая напитывала каждое произведение этого истинного художника. Было в нем нечто поистине природно вдохновенное. Сразу Чюрлёнис дал свой стиль, свою концепцию тонов и гармоническое соответствие построения. Это было его искусство. Была его сфера. Иначе он не мог и мыслить и творить. Он был не новатор, но новый. Такого самородка следовало бы поддержать всеми силами. А между тем происходило как раз обратное. Его прекраснейшие композиции оставлялись под сомнением. Во время моего председательствования в "Мире Искусства" много копий пришлось преломить за искусство Чюрлёниса. Очень отзывчиво отнесся Добужинский. Тонкий художник и знаток Александр Бенуа, конечно, глубоко почувствовал очарование Чюрлёниса. Но даже и в лучших кругах, увы, очень многие не понимали и отрицали.
    Так же точно многими отрицалось и тончайшее творчество Скрябина. В Скрябине и в Чюрлёнисе много общего. И в самом характере этих двух гениальных художников много сходных черт. Кто-то сказал, что Скрябин пришел слишком рано. Но нам ли, по человечеству, определять сроки? Может быть, и он и Чюрлёнис пришли именно вовремя, даже наверное так, ведь творческая мощь такой силы отпускается на землю в строгой мере. Своею необычностью и убедительностью оба эти художника, каждый в своей области, всколыхнули множество молодых умов.

    В конце концов, разве мы знаем, где происходит наибольшее восприятие творчества? Леонид Андреев незадолго до смерти писал мне: "Говорят, что у меня есть читатели, но ведь я-то их не знаю и не вижу". Скорбно звучали такие признания писателя. Другой прекрасный художник недавно писал мне: "Говорю, как в подушку". Истинно, не знаем мы путей творчества. Формула - неисповедимы пути - весьма реальна. Но рядом с этим невидимым для самого художника восприятием его творчества живет и напряжение его сил. Все помнят жизненную трагедию Рембрандта или Франца Хальса. Но и в трагедии этой так много торжественности. Без героической торжественности облики названных художников потеряли бы многое. Сами костры и факелы дикарей являются лишь озарением пути. Без врагов люди забыли бы о многом полезнейшем и прекраснейшем. Недаром приходилось писать похвалу врагам.
    Вот и Чюрлёнис в своих прекрасно-напевных мирных созданиях тоже мог бы написать похвалу врагам. Дикари и враги много потрудились для его будущей славы. И пришла она, эта легкокрылая гостья, не для того, чтобы только переночевать около произведений Чюрлёниса, но чтобы озарить его творения навсегда. Велика радость, когда можно отметить, что весь народ признал свою истинную ценность. Недавно всенародно хоронили великого писателя Горького. В этой всенародности был крик признательности всеобщей. Не ему, ушедшему, но во имя справедливости прекрасен был порыв дружный, превознесший ценность искусства.

    Прекрасно признание Чюрлёниса литовским народом. Это тоже будет не временный взрыв сантимента, но твердое признание, низкий поклон всенародный творцу и труженику. Радуюсь вестям из Литвы о признании прекрасного художника Чюрлёниса.

3 сентября 1936 года.
Урусвати, Гималаи. Н. К. Рерих "Зажигайте сердца"

Рекс

  "Я шёл один. Ночь светлая. Настроение тоже просветлённое. Небо окутано зеленоватым туманом. Кое-где звезда, будто заблудившаяся, попавшая в сети мушка, трепещет золотыми крылышками, а в самом центре луна-паук смотрит значительным, мигающим большим глазом. И всё происходит в какой-то священной тишине. Дальнейший путь был ещё прекраснее. Луна закатилась и ярко засверкали звёзды, чудеснейшая часть небосвода: Орион, Плеяды, Сириус... В подобные мгновения хорошо забыть, откуда ты и куда идёшь, как тебя зовут, и смотреть на всё глазами ребёнка. А когда это кончается и приходишь в себя, становится жаль, что так давно уже живёшь, так много пережил... Если бы можно было жить так, с постоянно раскрытыми глазами на всё, что прекрасно".                                                                                             М. К. Чюрлёнис

 

  Жизнь Чюрлёниса была очень короткой. Он умер в самом расцвете творческих сил, на пороге всеобщего признания и славы, накануне самых великих своих свершений, не успев осуществить многое из задуманного. Подобно метеору, вспыхнул и погас его художественный дар, оставив нам искусство уникальное, неповторимое, рожденное воображением самобытной творческой натуры; искусство, которое Ромен Роллан назвал "совершенно новым континентом". В нем - ощущение беспредельности и величия Вселенной, в нем - борьба могучих стихий, преодолевая которые Человек устремляется к истинному, доброму, прекрасному.

Я полечу в очень далекие миры,

в края вечной красоты, солнца и сказки,

фантазии, в зачарованную страну,

самую прекрасную на земле. И буду

долго, долго смотреть на все,

чтоб ты обо всем прочитала в моих глазах...