Молодым был только аристократ, всё остальное носило на себе печать аристократической старости: гостинная с рядами родовых портретов, столовая с неизбежнам старинным серебром, венецианским стеклом бокалов и китайским фарфором чайных сервизов. Ещё старинная библиотека...Всё здесь было утончённое, прекрасное и не хватало только, пожалуй, прекрасной хозяйки в тон окружающему бессмертию утончённой красоты. Но молодого человека это не очень занимало,...пока в одну из поездок в город он не зашёл в балаган. Чудной красоты девушка спала под стеклом колпака, силящимся изобразить хрусталь, летаргическим сном. Аттракцион назывался "Спящая красавица" и за мелкое серебро любой бедняк мог поцеловать девушку, почувствовав себя на волнительную минутку принцем. Сделал это по внезапному порыву и наш принц-аристократ, после чего твёрдо усвоил, чего не хватает в поместье. В следующие месяцы большая часть угодий, родовых лесов и построек ушли к соседу, грубому, толстому мужчине с свиными глазками, а деньги были потрачены на врачей и шарлатанов. Итогом для изрядно обедневшего юноши стала возможность пробуждения девушки и удержания её в этом состоянии с помощью неких пилюль, если их принимать вовремя.
Настал момент, когда девушка открыла глаза и сразу поинтересовалась, что за тип таращится на неё. Потоки злых слёз об утраченном Голивуде и прелестном сонном безделье были ответом на его рассказ. Подарки её, как и совместные прогулки, не интересовали, театр вызывал зевоту. Она увядала? Нисколько, увядал юноша, пока она, выпустив очередную порцию брани и упрёков в самой грубой форме, устало дремала на старинных диванах под пледом. В такие минуты она была воистину прекрасна, грубые слова были забыты и юноша мчался в город за новыми подарками.
Возвращаясь из одной такой поездки, он увидел её, точно фею, плывущую над землёй. Щёки её пылали, а прекрасные глаза были полны интереса к жизни. Столь явное целебное действие леса было желанно как для неё, так и для него, причём он тактично не отягощал её своим присутствием, погружаясь в ожидании её в видения: она босая идёт по росистой траве, изредка наклоняясь гибким станом и поднося к алым губам землянику. Однажды видения эти были столь ярки, что ему немедленно захотелось увидеть всю прелесть вживую. Он бросился в том направлении, куда она уходила постоянно, и через некоторое время услышал её серебристый смех. Вот она жизнь! Он бросился сквозь кустарник, в голове вихрем проносились объятия, поцелуи, слёзы...
Объятия были, но она обнималась с толстым, омерзительно-грубым соседом и счастливо смеялась. Потом была сцена, после которой он ещё остался виноват. Она привычно задремала в кресле, а между тем время приёма пилюль, забытых в ссоре, безнадёжно проходило. Когда дыхание её стало ровным, он, точно вор, прокрался к камину, на котором стояла склянка с пилюлями и швырнул её в огонь. И только потом вернулся к ней. Спящая она была прекрасна.
НЕКОТОРЫЕ КРАСАВИЦЫ ХОРОШИ, ТОЛЬКО КОГДА СПЯТ.