После того, как ребе нашли в центре Ростова, удавленного шёлковым шнурком на гениталиях огромного медного коня (части скорбного памятника тачанке-ростовчанке на Ворошиловском проспекте), как-то потихоньку и невзначай выяснилось, что он имел связи со всеми конторами, собравшимся вокруг Арсеньева. Да и легенда о причастности последнего к делам лаборатории была его работой. Утечку такую сознательно создал сам полковник, как и по факту, что сам он больше ни Ваалу, ни русской «конторе» не служит. Он знал, что делал. После часа беседы в подвале дачи, он велел своему битюгу удавить ребе, а сам уселся с отдохнувшим Графом за анализ. Вышло любопытно: кроме ребе и полковника остальные конторы обладали инфой, тянущей не более как на агентурную разработку. Ни о каком анализе не могло быть и речи, а я вообще выпадал из схемы, как лицо случайное. Лицеист, трубач, бабник и драчун – и государственная тайна!
Старейшины оценили такой ход полковника, упростивший их задачу в отношении меня, но приближать не спешили, пока он сам не попросил о встрече. Через Графа, чудно прижившегося у него на даче. Тот вновь выглядел щёголем. Драный плащ сменил в одну из прогулок на Буян, на шляпе поставил новые шикарные павлиньи перья, переполошив ночью зоопарк. И ныне, попивая лёгкое местное винцо, он обсуждал с полковником возможные каверзы атлантов.
Оба знали предмет отменно и сходились во мнении, что каверз никаких от них пока не будет. А надо ждать в гости Ваала для тайной дипломатии. Для вящей пользы приятели помяли из каждой конторы по паре топтунов, маскируясь под конкурентов. Вместо слежки за профессором и его контактами те теперь пакостили друг другу – какая уж тут слежка?! Я без всяких хлопот и страховки нагрянул с эгрегором на дачу. Пока отец с сыном уединились, Граф забавлял молодежь байками о своей кочевой жизни и всем очень глянулся.
А я, растянувшись на медвежьей полости, слушал в пол уха трёп Графа и чего-то инстинктивно ждал, пока царевны резвились. Ната уже плела мне косичку а ля граф, а Мила помогала советами. Лада, между тем, лежала на животе рядом и, болтая ногами, бросала едкие реплики, втайне жалея, что не оказалась на месте нахальных дев. Девочка редкой деликатности, она только наедине со мной раскрывалась своей нежной, трепетной стороной. Другие, даже друзья, видели лишь маску – холод и колючки. Провести дев не удалось, но игру они, а вслед за ними и весь эгрегор, приняли, проявив не меньшую понятливость.
И вот теперь среди общего трёпа Лада изредка и как бы случайно касалась моих волос, испытывая редкое блаженство, а девы плели косичку…и ждали. Но не они, а Лада своими обострёнными чувствами уловила некий поток внимания. А за ней – я: чей-то «лоцирующий» взгляд бродил по периметру залы. Затем растворилась дверь и Великий Магистр Серьги Тёмный князь Ваал застыл на пороге. Он был воистину тёмен, а его латы отливали синевой. Я подчёркнуто косо глянул в его сторону, кивнув головой и вызвав бурю негодования…у дев за причёску. Но заданный мной темп событий уже приносил плоды. Сперва, лениво потянувшись, встала со шкур Лада и, едва поклонившись, ушла вглубь залы. К ней тотчас присоединились царевны, кивнувшие Ваалу на лету, и все три принялись бесцеремонно рассматривать Князя. Затем лениво полковник спустился по лестнице и, дружески буркнув, подвинул Ваала как чурку вперёд, чтобы прикрыть дверь. Следом спустился Сеня, взглянув по ходу на Ваала, как на пустое место. Тот крутил головой, ничего не понимая, как вдруг услышал издевательское:
– Ваша светлость! Какими судьбами?! – Ваал резко повернулся и увидел разодетого в пух, с мечом на шитой арийским узором перевязи, дерзко ухмыляющегося Графа. Человек с мечом, а-а! Вот кто был ему сейчас нужен! Он положил руку на эфес меча, презрительно выставил вперёд ногу…и услышал за спиной как бы мысли вслух:
– Потери, потери…Здесь, в этом доме, почти все его потери. Вот и своя голова висит на нитке, а он всё пыжится.
Ваал крутанул полуверонику, плащ его вздулся колоколом и это было красиво, хотя сам он сейчас более напоминал быка, нежели тореадора. И последний удар от полковника он получил как бык, но не на арене, а на бойне – колотушкой в лоб:
– Ну что, князь, как оно – пнём торчать перед тем, кто выше?!
Ваал только хватал ртом воздух и всё тащил из ножен меч.
– Брось железку-то, – полковник ткнул пальцем в обнажённый меч, – или совсем мозги растерял.
– Кто?! – Ваал уже хрипел, – кто тут выше-то?! Сейчас поправим, – он со свистом крутанул меч.
– Да вот же он, – полковник с притворным удивлением показал на меня, возлежащего меж дев с дурацкой косичкой, – не признал? И уймись, – он посмотрел Ваалу за спину, – не то самого поправят.
Ваал в третий раз исполнил торо ногами и плащом. Прямо в лоб ему смотрела стрела арбалета, чьё ложе упиралось в плечо, обрамлённое белокурым водопадом.
– Э-эх, до чего доводит дружба со всяким отребьем! Коли драться пришёл, так пошли!
– Хорош. – Я гибко встал со шкур прямо под замах меча. Глаза Лады превратились в ледышки, а калёное жало стрелы казалось продолжением её взгляда.
– И убери ты меч от греха. Есть здесь кто, кому б твои чёрные не напакостили? И какой встречи ты ждал?! А вырядился! У нас так только Граф ходит, но он человек военный, а ты?
– А у нас так юнцы не разговаривают, – Ваал начал приходить в себя.
Я пожал плечами:
– Говорить и я не собирался. Граф и полковник прекрасные собеседники и по чину. Это их епархия. А не милы, так сами и проводят до околицы. Но это будет ошибкой.
– Чьей?
– Обоюдной. Не договоримся сейчас – придется через посредников. А посредники сейчас у всех одинаковые: мартышки. Так что зови Ура: мартышек пора давить. Старейшины решили уборкой заняться, Земля загажена отходами магической деятельности. Присоединяйся, Князь.