Спать нынче укладывались весело. Сперва девы выкинули наружу носки Влаха, после чего тот пригрозил отправить вслед за ними дев.
– Четвёртая ступень, – бурчал он, – а дух благой создать не можете, лентяйки. Тогда спите на мху или привыкайте: комаров и то Олень за вас гоняет.
Возня продолжалась ещё какое-то время, пока сон не сморил всех, кроме меня. «Обозрев» окрест и не приметив тревожного, я тихонько выполз под скрытые в мареве полуночного солнца звёзды «подышать древностью». Все, кто посещал Заполярье, ощутили в той или иной степени «запах» древности, исходивший от окружающего мира. Здесь он имели привкус первозданности, а уж как славно думалось под небом древних ариев! Наконец, и я тоже забрался под полог и уснул.
Разбудил меня визг девчат. Откинул край полога и застыл в немом восторге. Голый по пояс Влах плескал ладонями-ковшами ледяную воду себе на грудь, плечи и за спину, изредка – на дев. Те, тоже только в трусиках, визжали и колотили витязя в спину маленькими крепкими кулачками. Влах довольно улыбался, девы хохотали… Витязь и рядом две прекрасные нимфы, и всё на фоне древних кряжей седого серебра. Боже! Восторг распирал меня и я дал выйти ему наружу: набрал полную грудь воздуху, взревел и бросил тело в стремнину. Заняло дух, в кожу впились сотни иголочек, а я плыл против течения, стелясь над дном мелкого русла. Потом ели овсянку на сухом молоке, опресноки и мёд с травником донского сбора. А к вечеру была баня...
Искусство париться, когда все четыре стихии – огня, воды, воздуха и земли – сходятся в магическом ритуале обновления плоти – древнее знание. Отцы-историки пишут: арии не ведали смертной печали, а из этой жизни уходили с радостью, исполнив урок. С венком на голове и улыбкой на устах бросались в пучину со скалы вселенской горы Меру. А практически бессмертными были оттого, что выводили старость из тела: чистка на уровне клетки. Торсионные поля галактик и частиц клетки гармонично дополняли друг друга. Дольний мир был mr, смерть была mr и гора Меру, вокруг коей вращалось коло мироздания – тоже mr. Какая это гибель, если mr начинался под Орионом у вселенской горы mr, длился до самой mr, наступавшей там же – у mr?! Дух вечного обновления царил на этом, Богом данном, краю земли: парение души при дольнем единении с пареньем плоти в магическом ритуале. Троица дольнего mr! Теперь это – баня.
Выгонять старость, а проще – париться, решили на песчаной косе у начала быстрины, где, кстати, образовался славный омуток – в банном деле вещь не последняя. Никола выкопал в песке узкую траншею, поперёк которой уложили три куска обсадной трубы, подобранные днесь на брошенной буровой. Влах выклал на них, как на колосниках, камни: от валунов вниз до мелкой гальки наверх для оттяжки жара, чтоб не кололся крупняк, когда будут «поддавать» – иначе: сотворил каменку. Никола сбил из ошкуренных берёзок каркас под парусиновую палатку. Я свалил громадную, в два обхвата, сушнину, а Ната напилила чурок: всё – лучом. Влах, хекая, в охотку поколол чурки голой рукой, а полученные дрова уложил особо под каменку. Берёзовые, с можжевельником, веники Влах запас ещё с Троицы, как делали прежде арии, а ныне – любой истинный русак. Вкладыши в спальники, заменяющие простыни, накрахмаленные ещё в Ростове и сияющие белизной, разложили прямо на ягельнике. Отмытые крупные плиты сланца уже лежат на мху внутри каркаса вместо нижних полков. Баня готова.
Каменку,сложенную из гальки разного размера на обсадных трубах, валявшихся тут и там после геологов, мы топили три часа. Затем натянули на каркас из шкурённых березок, сбитый заранее, палатку. Мужи нырнули внутрь: «ловить» первый пар. Я, было, сунулся за ними… и назад. Это была баня, да-а! Перекинув часть энергии в солнечное сплетение, снова полез вовнутрь. Прилёг на сланце в углу и вышел, как учил Наставник, на первый уровень "тиу" – дыхание. Шлаки через кожу покидали витальное тело-древо, а «тиу» вершило «чистку» духа. Кликнули дев, стойко принявших жар и все остальное. Меня, а потом и их, распинали на сланце, на каменку швырялась толика воды с травами и под заклинания веники обрушивались на первозданность. Распаренная листва берёзы гнала жаркую волну вдоль отдатливого тела, жарко припадала к нему на миг, возбуждая до дрожи укусами можжевельника. И обрушивалась вдруг в знающих руках Влада или Николы знойным вихрем тяжко шлёпающей листвы от плеч и до пят. Выбив усталость и старость, «за руки, за ноги» швыряли в ледяную воду омутка, что чудилась парным молоком: только чуток покалывает. И всё сначала...А пока молодежь млела на крахмальных вкладышах, мужи выбивали друг из друга вениками самую мысль о бренности тела и духа. Вываливались, сладко постанывая, в омут – и снова в чистилище. Уже потом, лёжа под невидимыми в полуночных солнечных лучах звёздами, ощущая их мудрое присутствие, хвалили того купчишку, что вкусил от тайны арийского «бессмертия», донёс её в мир. Так и вышло позже у художников, убирающих Его земные святилища росписями, что именно Чистилище – сама жизнь, а рай – так себе, пасторалька. Стоит лишь на древние иконы и парсуны святых глянуть.
Они млели на мху громадных валунов, знавших, верно, ещё их древних предков. В раю с настоящей благостью и привкусом вечности на устах – и это дала баня.

Всё даёт и всё уносит время, всё определяет время, не кичись же, Шакра, человеческим видом. Махабхарата 10.124.90