Он давно уже был один: ученики Храма знали это от его учеников, давно ставших Мастерами, или помнили сами.
- Учитель, ты так одинок, почему?
Молодость нетерпелива и порой бесцеремонна, а эта ученица была в него влюблена, как и почти все они: этой хворью тоже надо переболеть его детям-ученикам, как корью, и он не мешал им любить себя.
- У меня есть вы, - он приласкал и успокоил её взглядом, - значит я не одинок.
Ещё взгляд, уже пытливый. Личко её разгорелось, глаза блестят нервически: значит будет продолжение.
- Женщина.
Она выдохнула это слово с трудом и одновременно облегчением.
- Ты так хорошо знаешь любовь, любишь её и так глубоко чувствуешь, но женщины нет в твоей жизни. Ты не одинок, - раздумчиво поправилась ученица, - ты один. Так было всегда?
Сегодня днём была импровизация на мечах и с ней было непросто. Сейчас - тоже: она быстро исправляла ошибки, добираясь до сути. Вруг упала тишина, да такая звонкая, что стали слышны цикады на том берегу. Она ждала. Они все ждали и он гибко встал, разрывая дистанцию интимности. Снова урок, новый, а он - Учитель.
- Для меня любовь всегда была забота и нежность, красоту возлюбленной я отыскивал сам и приходила страсть. Я ваял нашу любовь, любимая помогала. Любовь приходила к нам жадная до впечатлений, терпкая и неопытная, а уходила мудрая, наполненная и благодарная. С ней уходила и любимая, чтобы жить и любить, потому что я хотел любить и жить.
- И не нашлось ни одной женщины, - её было трудно остановить, она должна была ПОНЯТЬ: он сам так учил их, - которая понимала любовь как ты?
Как будто клинок высвистнул из хитросплетения обманок, финтов и ложных атак. Прямо в сердце и уже не было времени отбивать или уклоняться: только вперёд. А он всё надеялся, что вопрос не будет столь разящ: растёт прекрасный Мастер. Из архаических глубин памяти выплыли и услужливо пронеслись перед его взором те времена.
- Была одна, - даже цикад не слышно: интрига. Он горько улыбнулся, но горечь заметила только она и напряглась тростником на ветру.
- Самая прозаическая история из связанных с любовью: она тоже хотела дарить заботу и нежность. Это был тупик, как считали мы тогда и с сожалением расстались.
- Значит, сейчас ты так не считаешь, Учитель?
Ему вдруг стало страшно, её глаза смотрели прямо в душу и видели в ней всё.
- Не сейчас, только не сейчас, дай мне подумать, понять, что произошло, златоглазое чудо, - почти воскликнул он мысленно. А мысли скакали и путались, но урок должен быть закончен. Он резко осадил шальные свои мысли твёрдой рукой разума, как опытный наездник вдруг понёсшего коня: узда забрана в кулак, шенкеля, плеть.
- Забота и нежность нужна была не мне или ей - она была нужна любви. Мы должны были заботиться о своей любви, нежить её, а мы её убили, не дав даже минутки счастья!
Вздох, похожий на стон, вырвался у неё, или ему только показалось? Ему было страшно взглянуть на неё, но он посмотрел своим ясным и прямым взглядом, который буквально зазвенел, наткнувшись, как на меч, на такой же прямой взгляд - её взгляд. И его вдруг буквально затопила волна космической нежности к этому, буквально родившемуся на его глазах будущему цветку любви. О! как она будет любить, когда прийдёт её час! Он уже почти физически ощущал это, сердце перестало скакать: ещё один урок - для него. Он не расслышал, а расслышав, не сразу понял вопрос, её вопрос.
- И что дальше учитель? Ты открыл тайное, доверил его нам, а сам?
- Искать.
Слабость и пустота, - редчайшие для него гости, - вдруг окутали его вязкой, назойливой пеленой тихой безысходности. И как сквозь вату услышал он:
- Не надо.
- Что?!
А она уже стояла перед ним, вытянувшись струночкой.
- Не надо. Голос её звенел, глаза излучали нежность, любовь и ещё решительность. Она была знобко прекрасна, как сама любовь, волнующе прекрасна в своём целомудренном чувстве.
- Вот моя любовь, - её руки крепко прижались к груди, а потом вдруг мягко и нежно легли ему на плечи. Она снизу вверх ласково заглянула ему в глаза. Помоги ей, мудрый, давай поможем ей вместе, она ведь такая беззащитная пока. А мы сделаем её сильной твоей мудростью и нежной нашей заботой.
- Учитель любви, - она как бы выпевала каждую фразу своим, ставшим ломким от волнения, голосом.
- Так тебя назовут твои ученики и наши дети.
В тех краях и ныне много практикующих Учителей, Наставников и Мастеров. А Учитель любви - один.