Гость

Все как раньше: в окна столовой
Бьется мелкий метельный снег,
И сама я не стала новой,
А ко мне приходил человек.

Я спросила: "Чего ты хочешь?"
Он сказал: "Быть с тобой в аду".
Я смеялась: "Ах, напророчишь
Нам обоим, пожалуй, беду".

Но, поднявши руку сухую,
Он слегка потрогал цветы:
"Расскажи, как тебя целуют,
Расскажи, как целуешь ты".

И глаза, глядевшие тускло,
Не сводил с моего кольца.
Ни один не двинулся мускул
Просветленно-злого лица.

О, я знаю: его отрада -
Напряженно и страстно знать,
Что ему ничего не надо,
Что мне не в чем ему отказать.

Анна АХМАТОВА

Невероятно трудно преодолевать обстоятельства, явления которых среди бликов смутного томления несносны, когда нет рядом близкого любимого человека. Ещё горше, наверно, когда он есть, но дальше самого дальнего, находясь рядом. У меня наоборот: расстояние - не помеха, но вот среди горько-сладких дихотомий этой ранней и какой-то особенно капризной весны, мы крепко подружились с русской Сафо, хоть духовно были близки всегда, сколько себя помню с юности. Наверное общность мыслей, которые я, как свою "белую стаю", не выпускал ни в промозглую метель, ни в обманчиво-зазывные капели, подарила нам чудные минуты при медвяных свечах Дивеева. Свечи в Лукоянове не экзотика - света не бывает почти каждый день и я уже стал замечать лёгкие уколы волнения, когда сумерки плавно переходили в вечернюю мглу,...и вдруг свет! Да, он бросался внезапно, как тать, теменью своего коварного второго лика монады, на мою растревоженную ожиданием душу. Я внезапно успокаивался, затепливал от лампадки свечу,...да и к Ахматовой. Сиживали мы подолгу, даже явление света не отражалось на узоре нашей мысленной вечери, так глубоко бывало погружение. И понимание невозвратности ушедшего с этой дивной женщиной мира. Впрочем, почему невозвратности, вот же оно! Такие они - "серебряные"...